Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире - Taras Grescoe

на деснах, которая является симптомом отравления свинцом. Мало кто из них проживет дольше года или восемнадцати месяцев. На фабриках по производству ножниц можно увидеть, как на руках и ногах образуются дырки от хрома".

Движение за улучшение условий труда на фабриках Шанхая, возглавляемое коммунистами, было внезапно остановлено в результате чистки в Чан Кайши - финансируемый банкирами Бунда и сотрудничающий с худшими гангстерами города - выслеживал и убивал рабочих лидеров. С 1927 года крупнейший в Азии городской пролетариат находился под властью промышленников, полевых командиров и мафиози - с молчаливого согласия националистического правительства в Нанкине. Иностранные владельцы фабрик были в выигрыше: в Шанхае они получали невероятные прибыли, выплачивая самую низкую в мире промышленную зарплату.

Сэр Виктор, к его чести, держал свои компании в стороне от этой изнаночной стороны экономики. В Шанхае его состояние покоилось на разумных инвестициях в недвижимость. В Индии, где деньги семьи шли от текстиля, он гордился репутацией Сассунов, отличавшихся щедрым патернализмом. Упорно выступая против профсоюзов, он следил за тем, чтобы его рабочие на хлопчатобумажных фабриках Бомбея получали одну из самых высоких зарплат в Индии.

Распространенным рефреном в республиканском Шанхае, который Ишервуд и Оден слышали от благонамеренных туристов и интеллектуалов, было: "О боже, здесь все так ужасно - так сложно. Не знаешь, с чего начать". Когда они рассказали об этих сетованиях Реви Аллею, он ответил, свирепо фыркнув: "Я знаю, с чего начать. В девятнадцать двадцать семь они начинали неплохо".

 

Микки Хан, наслаждавшаяся своей новой жизнью в Шанхае в середине тридцатых годов, не знала, что семена революции, которая полностью изменит Китай, уже были посажены в городских шикуменах.

В июне 1920 года луноликий крестьянский сын из провинции Хунань по имени Мао Цзэдун вместе с тремя студентами из той же провинции снял дом неподалеку от трамвайных вагонов на Хардун-роуд, на окраине Международного поселения. Тогда ему было около двадцати лет, и Мао только что завершил неспешную экскурсионную поездку из столицы, где он работал помощником библиотекаря.

Помывшись в Шанхае - после того, как у него украли ботинки, и без единого медяка в кармане, - Мао спал в чердачной комнате в общем доме, расположенном на Аллее благожелательности и доброты.* Арендную плату он платил Сайласу Хардуну, который к тому времени стал самым богатым землевладельцем Шанхая; чтобы покрыть свою долю, Мао сдавал белье в прачечную и разносил газеты. Стирка была бы не так уж плоха, говорил он своему биографу Эдгару Сноу много лет спустя, если бы ему не приходилось тратить большую часть заработанных денег на проезд в трамвае, доставляя одежду клиентам.

Мао испытывал отвращение к коррупции в китайской политике. Работа в Пекинском университете, очаге революционной политики, обострила его жажду перемен. После Первой мировой войны Лига Наций уступила бывшие территории Германии в Китае Японии, а не вернула их Китаю. Возмущенные этим предательством западных держав, в 1919 году студенты возглавили массовые протесты на улицах Пекина. Для Мао и многих других молодых интеллектуалов это был сигнал о том, что Китай должен искать политического спасения внутри себя, а не на Западе.

В тот период своей жизни Мао не считал себя марксистом; первый китайский перевод "Коммунистического манифеста" появился только весной того года. Он поддерживал движение "Новая деревня", возглавляемое японскими анархистами, которые стремились создать бесклассовое общество на основе совместного использования ресурсов и принудительного труда. В Шанхае ему посчастливилось встретиться с харизматичным профессором по имени Чэнь Дусю. Коминтерн, всемирное отделение советской коммунистической партии, занимавшееся содействием международной революции, выделил Чена как одного из ведущих марксистов Китая. В августе 1920 года - вскоре после отъезда Мао из Шанхая в Хунань - профессор Чэнь и еще семь марксистских интеллектуалов под руководством большевистского эмиссара основали Китайскую коммунистическую партию.

Мао присутствовал на Первом съезде партии, состоявшемся в Шанхае в июле 1921 года. Пятнадцать делегатов, выдававших себя за университетских профессоров, отправившихся на летнюю экскурсию, собрались в двухэтажном шикуменском доме на улице Радостных Поступков, во Французской концессии. На встрече присутствовал голландский агент Коминтерна под кличкой "Маринг".

Незнакомец, неожиданно забредший на собрание - прелюдия к полицейской облаве, - Мао и другие делегаты бежали в Ханьчжоу, где завершили собрание на лодке с навесом на Западном озере, притворившись туристами, пишущими стихи.

В первые годы своего существования партия была левым придатком гоминьдана Сунь Ят-сена. Михаил Бородин, величественный делегат московского Политбюро, призывал коммунистов и националистов поддерживать единый фронт борьбы с военачальниками. После смерти Суня в 1925 году Советский Союз поощрял китайских коммунистов к постепенному проникновению в Гоминьдан. По словам Сталина, китайские коммунисты будут использовать националистов "как лимон", выжимать их досуха, а затем выбрасывать.

События, однако, развивались по собственной логике. Той весной убийство китайского рабочего-коммуниста японским бригадиром на шанхайской фабрике привело к массовым демонстрациям против присутствия иностранцев в Китае. Когда демонстранты ворвались в полицейский участок в Международном поселении, запаниковавшие полицейские, командир которых наслаждался долгим обедом в Шанхайском клубе на Бунде, открыли огонь по толпе. Одиннадцать китайских демонстрантов были убиты. Движение "Тридцатого мая", которое в итоге охватило еще двадцать восемь городов, впоследствии будет рассматриваться как первый гвоздь в конуру иностранного господства в Китае. Оно также стало благом для коммунистов: за несколько месяцев число членов партии увеличилось в десять раз.

В последующие десятилетия Мао неоднократно возвращался в Шанхай. Со своей второй женой, Ян Кай-хуэй, он вырастил двоих детей в доме-шикумене во Французской концессии. Позже он с нежностью отзывался об интеллектуальном брожении на задворках Договорного порта, называя городских интеллектуалов "людьми из шанхайского тинцзыцзяня" - это намек на крошечные комнаты-павильоны, сдававшиеся бедным ученым в шикуменских домах.

Мао, который к 1927 году был убежден, что революцию в Китае возглавит сельская беднота, а не фабричные рабочие в Шанхае, и что "политическую власть можно получить из ствола пистолета", укрылся с небольшой армией в горном логове в провинции Хунань. Гоминьдан тем временем захватил вторую жену Мао в столицу Хунань, и ее расстреляли. (Примерно в то же время Чан Чин, женщина, ставшая четвертой женой Мао и главарем "Банды четырех" во время Культурной революции, прославилась в Шанхае как стройная, темноглазая кинозвезда Лан Пин, или "Голубое яблоко").

Коммунисты, оставшиеся в Шанхае и следовавшие по санкционированному Советским Союзом "городскому пути", попали в неприятную ситуацию. В 1931 году специальный отдел шанхайской муниципальной полиции, который также выполнял функции разведывательного подразделения британской секретной службы, обнаружил почтовый ящик, который вел советский агент и который помог им выявить